Экологическая обстановка на реке Незнайке побудила меня отнестись к проблеме загрязнения малых рек гораздо глубже и серьезнее. На примере того, что происходило по ее берегам и под водой за последнее десятилетие, я попытаюсь серьезнее оценить ихтиологическую и экологическую обстановку, сложившуюся в окрестностях Москвы и других мегаполисов средней полосы России.
Мое знакомство с Незнайкой состоялось в 1991 году, когда я по просьбе друга приехал на берег речки, что бы помочь в строительстве загородного дома.
На мое желание взять рыболовные снасти, Игорь лишь улыбнулся и развел руками.
- Нет у нас рыбы. Да же дядя-карпятник пару дней просидел – поклевки не увидел, - утвердительно подытожил он.
Но я надежды оставлять не стал. Страсть к рыбалке – превыше всего.
Работа была краткосрочной, и к полудню я освободился. Стояла золотая осень – начало октября. Несмотря на то, что небо было затянуто пеленой сплошных низких кучевых облаков, было достаточно тепло для данного времени года. Разобрав старенький Ленинградский спиннинг выпуска конца семидесятых годов, и установив безинерционную катушку закрытого типа “Сатурн”, я никак не решался приступить к ловле, любуясь незабвенной тишиной звенящего прохладой воздуха и наслаждаясь яркими красками еще не опавшей листвы берез и ив на другом берегу реки, до которого было около семидесяти метров.
Но.… Первый “Атом” пристегнут карабином к основной леске, взмах спиннингом, и блесна полетела по крутой траектории к началу острова, что находился посередине водоема. Дав блесне лечь на дно, начинаю рукоятью катушки делать первый оборот, но тут же чувствую удар. Неужели зацеп? Нет. Через долю секунды понимаю, что на другом конце лески что-то живое, которое еще и активно сопротивляется. После нескольких оборотов вижу у поверхности блеснувший бок рыбы. Я еще и не осознал, кто так быстро позарился на восьмиграммовый “атом”. Вскорости, без трудностей и без всяких правил, выбрасываю на берег 600 граммовую щучку. Это было настолько неожиданно, что ее размер казался мне достаточно большим, тем более что спиннингист я тогда был начинающий, а в Подмосковье вообще ни разу спиннингом не ловил.
Торжеству не было предела. Поскольку в своем успехе я не был уверен и кукан или садок взять не догадался, рыбу положить было некуда. Я истошным криком начал звать друга, размахивая щуренком. Через пару минут он появился, перебегая от кустарника к кустарнику с ведром в руке. Видимо, интонация моего голоса дала ему понять, что целлофановый пакет в данном случае будет неуместен.
Далее, я яростно начал облавливать все участки реки, время от времени теряя в коряжнике блесны. Времени у меня было не много. Темнеет в октябре рано, и другу, как и мне, надо было возвращаться в Москву. В общей сложности, моя рыбалка продлилась около двух часов, и речка меня вознаградила еще парой полукилограммовых щучек, что вселило уверенность в своих спиннинговых способностях.
Все последующие свободные от работы дни осени, вплоть до морозов, я выбирался на речку. И что самое удивительное – в редкие дни с плотины, я, – не профессионал, – возвращался без щуки. И даже друг в один из последующих дней, в первый раз взяв в руки спиннинг, сумел поймать щуку весом около двух килограмм…
Так и началось мое увлечение спиннинговой ловлей. Каждый год – весной, летом, осенью, - я выезжал на малоизвестную рыболовам Незнайку, используя и испытывая разнообразные спиннинговые приманки, - радовал домашних свежей рыбой.
Так продолжалось до 1994 года…
Своей шириной река была обязана плотине. Глубина у створок составляла более трех метров. Сами створки были изготовлены из металла, и конструкция плотины позволяла вовремя, при паводковом весеннем наводнении, поднимать их, что бы вешние воды не затопляли близлежащие деревенские строения. Что и делалось вплоть до 1994 года. Кажется, плотина была сооружена в семидесятых годах для оросительной системы окрестных сельскохозяйственных угодий, но водопроводная система так и не была сооружена.
Но эта проблема нерадивых хозяйственников никак не мешала экосистеме данного участка приспособиться к изменениям, возникшим после возведения плотины.
Если ранее речка была похожа скорее на пятнадцати метровый ручеек, где копошились в основном пескари и уклейки, то после возведения дамбы основная русловая глубина стала составлять в среднем 2 метра, а на ямах более трех.
В прибрежной зоне разрослись куга и стрелолист, но на русловом течении водорослей не было, и подводный грунт был в основном песчаным. Это давало возможность разнообразным хищникам и мирным рыбам в некотором балансе уживаться в акватории запруды и верхнего течения реки. Достаточно хорошо освоились и размножились щука и плотва, карась и окунь, и да же редкий для Подмосковья линь достигал “товарных” размеров.
Благодаря плотине, были подтоплены участки суши, где росли лиственные деревья, которые были подмыты, и, упав в реку, образовали прекрасные нерестилища в весеннее время года, и засады для хищников, окуня и щуки, - в остальное время.
Но во все, как обычно, вмешивается человек. К 1993 году земля была раскуплена и поделена. Тут то все и началось…
Да же в средневековье неграмотные лапотники-крестьяне знали, что засевать посевными пойменные луга и строиться на этой территории нельзя. Осушение почвы мелиорацией происходит за считанные годы. А это в свою очередь сказывается на близлежащих водоемах – ручьях, реках, озерах. Все мы вышли из воды – насекомые и пресмыкающиеся, млекопитающие и человек, цивилизация…. И пагубное действие последней ветви древа развития – цивилизации, сводит на нет самое драгоценное и чувствительное к любым изменениям – экосистему водоемов. Вода уходит, реки мелеют, зарастают… Что же, - за что боролись, на то и напоролись. Извольте получить зловонное болото.
И на Незнайке начались коренные перемены. Первым делом дачники и землевладельцы будущих коттеджей решили срезать автогеном створки плотины на полметра. Сказано – сделано. Но многочисленные снегопады 93-го года дали им понять, что этого мало. И когда весной смыло весь их закупленный для огородиков навоз, решили срезать и еще на метр. Винить только их конечно нельзя. В первую очередь виноваты те, кто эту самую землю выделял таким безграмотным способом.
Природа не сразу адаптируется к переменам. Если ранее створки плотины на зиму с ноября до мая открывали, как раз по причине весеннего паводка, то после среза полутора метров шлюза, по каким то причинам про плотину забыли.
Меняться стало многое. Во-первых, во время весеннего нереста, рыба, ведомая зовом природы, упиралась в дамбу, преграждающую путь и становилась легкой добычей браконьеров.
Во-вторых, она соответственно не могла попасть в заплотиненный участок. Система реки выше плотины стала замкнутая, что неадекватно сказалось как на популяции видов рыб в целом, так и на отдельных видах. В таких случаях начинаются массовые заморы, связанные с заболеваниями и изменениями в химическом составе воды, кислородного баланса и пр.
На мирных рыбах это сказалось в первую очередь. Плотва стала апатичной и отказывалась от большинства предлагаемых ей приманок. Линь совершенно исчез из уловов рыболовов. То же стало относиться и к окуню. В уловах стали преобладать матросики, хотя крупный окунь, до килограмма, в реке и был, но его популяция резко сократилась.
Не сразу изменения сказались лишь на щуке. Поначалу создалось ощущение, что ее с каждым месяцем становится все больше и больше. Но это впечатление было обманчиво…
Начиная с 1993 года, каждую весну, приезжая на выходные к другу, я наблюдал следующую картину. Ниже плотины действовала бригада из двух-трех человек. Двое стояли по противоположным берегам реки ниже сброса воды с натянутой сетью, и когда стая плотвы или несколько щук выходили на мелководье, просто накрывали рыб ячеями. А подельщик с ведром или кошелкой выбирал из сети рыбу. Но чаще всего строители близлежащих коттеджей и местные жители просто багрили рыбу голыми крючками. Т.е. привязывали 8-10 поводков и опускали данную “оснастку” в стаю рыбешек. Отвратительное зрелище. Я до сих пор не могу понять – зачем им столько рыбы?
Но браконьерство стало процветать и на плесах заплотиненного участка реки.
В 1995-96 годах появились первые браконьерские сети. Это действо продолжалось с весны до осени. Летом река еще не сильно зарастала – не так много ила намыло, и растительность в связи с обмелением не успела распространиться на большой площади акватории. И эти “рыболовы” выезжая параллельно отдохнуть “на шашлычок”, на резиновых лодках перегораживали всю реку от берега до берега в нескольких местах.
Уловы у них были, и значительные для подобного водоема. “Выцеживали” они все. От 100 граммовой плотвы до 3-4 килограммовых щук. И не дай бог зацепишь спиннинговой приманкой их сеть. Могло и плохо кончится.
Поражался находчивости и безрассудности моей жены, которая все же в 97-98 годах намеренно направляла свои блесны в сети, с желанием зацепить за них, что ей постоянно удавалось. И к счастью, эти выходки для нас оборачивались удачно. Кто-либо из подвыпившей компании плавал на “резинке” отцеплять приманку. Хотя, признаюсь, я волновался. Трое-четверо пьяных браконьеров – весьма неприятная компания.
Вторым потрясением для меня стал конец сентября 1996 года. По ряду причин с весны я не посещал Незнайку, несмотря на то, что ранняя весна подарила мне на плотине более десятка щук от двух до четырех килограмм, не считая более мелких особей.
Неладное я собственным носом почувствовал на подходе, за сотню метров. Улавливался сладковато-приторный запах тухлой рыбы. Дойдя до берега, я встал в нерешительности. Вся видимая прибрежная зона реки была усыпана дохлыми рыбешками. Ступить было некуда. Преобладали плотвицы и окуни от сеголеток до килограмма. И тут и там лежали вздутые двух-трех килограммовые щуки.
Причину мора рыбы я так и не выяснил. По одной информации, это связывали с продолжительными дождями, вызвавшими засорение взвесями воды и нарушившими кислородный баланс. По другой причине, виновна птицефабрика, расположенная выше по течению, сбросившая в реку отходы.
В ту осень я не почувствовал ни удара…
В последующие годы, до осени 1998 года, количество пойманных рыб не уменьшалось, но вот их вес оставлял желать лучшего. В 1997-98 годах не было поймано ни одной щуки весом более 1.5 кг. Причем у сеточников рыб большего веса я то же не видел.
А что же творится ниже плотины? Несмотря на то, что до слияния с рекой Десна около километра, Незнайка имеет свою специфику, и ранее являлась основным нерестовым притоком Десны.
Весной, во время нерестового периода, в Незнайку из низовий Десны устремлялся весь спектр пресноводных рыб. Дружными стаями, ведомые природным инстинктом, заходили в реку косяки леща, плотвы, язя…. Да стоит ли далее перечислять. Чистая вода, тишина нетронутых цивилизацией берегов, некоторая отдаленность от людей позволяли рыбному семейству безбоязненно продолжать свой род.
Некоторая часть рыбы оставалась в акватории реки на все лето и радовала уловами, еще немногочисленных по берегам реки, рыболовов. Уже ранней весной можно было встретить на заснеженных склонах людей с удочками и спиннингами, и в большей степени – не пустых, а с уловом.
Красота разросшихся по берегам ив и широких крон вязов, вдохновила бы не одного поэта.
В начале 90-х годов и я был не прочь приехать с удочкой, и поохотиться под поваленными стволами деревьев на крупных для Незнайки голавлей и окуней, вес которых достигал одного-полутора килограммов. А их в реке было огромное изобилие. Особенно в многочисленных углублениях под поваленными стволами деревьев. Все эти рыбные места я за несколько лет достаточно хорошо изучил и направлялся на рыбалку целенаправленно, дабы обойти все эти “точки”.
Особенно я любил небольшой омуток, шириной около 12 метров и глубиной около полутора метров. Посередине омутка лежало толстое поваленное дерево, и под ним постоянно держалась стая голавлей от 700 граммов до 1.5 килограммов веса, которая то дружно пряталась под деревом, то выходила на стремнину перед ним.
Моя охота за ними продолжалась два года. Стайка, которая по количеству составляла от 6 до десятка рыб, не соблазнялась ни на одну насадку и что самое интересное, не боялась меня, нагло курсируя то в тень от бревна, то дразня меня своими появлениями на мелководье. Предлагал я им все: и червя, и опарыша, и всевозможные растительные приманки, и оводов, и кузнечиков. Все было тщетно. Иногда какой-нибудь из голавлей делал решительный рывок в сторону приманки, но приблизившись на 10-20 см тут же разворачивался и возвращался к сородичам.
Одного из них я все же случайно поймал. В очередной раз, охотившись за окунями, моим трофеем стал килограммовый голавль. Как обычно, при охоте за окунями в этом месте, я дал поплавку дойти до ствола дерева и поводок ушел в тенистые подводные сумерки. Обычно, при таком способе ловли, в течение минуты следовала поклевка окуня, и у меня в садке уже копошилось около двух десятков полосатиков от матросиков до полукилограммовых рыбок. Поплавок как обычно совершил свое плавание до поваленного ствола, уперся в него, и я, что бы его не увлекло в затопленные ветки, держал леску в некотором натяжении. Неожиданно поплавок нырнул вглубь, и я чуть ослабил леску, дабы очередной окунь взял червя надежнее. Через несколько секунд делаю подсечку и чувствую необычное сопротивление. Особой борьбы не было, т.к. голавль, соблазнившийся червяком, почему-то не стал делать попыток уйти в затонувшие ветви дерева, а произвел своеобразный кульбит мне навстречу. Без долгой борьбы он скоро оказался у меня в руках…
На следующий, 1994 год, голавлевой стаи я больше не встречал, за то был свидетелем постоянных компаний, которые производили “зачистку” реки, двигаясь вверх по течению с небольшим бреднем, в верховья, до плотины. Не гнушались они ни чем – ни мелкими карасиками, ни щурятами. А на голавлевой ямке, у поваленного дерева, часто цеплял крючком то за телевизор, то за небольшую сеть…
Еще преобладала в улове неплохая плотва и ельцы, и я не совсем отдавал себе отчет в том, что ждет речушку в будущем. К тому же несколько попавшихся в улове подустов свидетельствовали о хорошем состоянии реки.
Но уже в следующем году из уловов пропали язи, а его территорию и стоянки занял более неприхотливый карась. Голавли в речке попадались, но их вес не превышал 200 гр. Да и их поимка была делом случая.
По берегам Незнайки росли стены домов и заборы. Теперь от территории коттеджей и дач до реки всего 10-15 метров. И домовладельцы не особенно заботятся о территории, прилегающей к реке. Появились “издержки” человеческой деятельности – кучи консервных банок, пластиковые бутылки и прочий мусор, который во время паводка смывается в воду и уже небезопасно купаться. Есть опасность повредить ногу об горлышко разбитой бутылки.
Речка в последние годы несколько обмелела. Более крупная рыба теперь если и заходит весной, то в большинстве своем скатывается в низовья, на глубины. Да и бывшие нерестилища изменились. Вырубается по берегам кустарник и деревья. Ранее тихие и тенистые места уже с ранней весны стали излюбленным местом шумных компаний.
Напоследок хочу сделать несколько напоминаний.

Находясь на водоеме, на отдыхе с детьми или друзьями, не поленитесь собрать весь мусор и, если не взять с собой, то, вырыв небольшую яму, закопать отходы в нее, сверху засыпав землей и накрыв дерном. Этим вы к тому же подадите пример своим детям, и я убежден, что у многих из них это отложится в памяти. А в будущем большинство из них поступит так же.
То же относится и к рыболовам, в изобилии оставляющим пакеты от прикормки на берегах водоемов.
А если вы увидите на реке любителей легкого промысла сетями, постарайтесь хотя бы запомнить или записать номер автомобиля и сообщить в районные или областные общества охотников и рыболовов.
С Незнайкой сейчас происходит то же, что ранее случилось с Подмосковными реками Яуза, Уча, Клязьма. Неужели и ее ждет та же судьба?
По всей России загажены и отравлены сотни речушек. Приятно из окна любимого строения, в которое вложено немало средств, созерцать гладь реки, правда, если по ней не проплывают пластиковые бутылки, пленка бензина и навозная пенка…

Автор: Владимир Дорофеев

Количество просмотров: 12364

Ключевые слова: малые реки